...Прекрасны. Абсолютное ощущения прошедшего времени.
Это не большие "камерные" залы, это настоящие салонные вечера.
Прекрасный снежный день, когда пешеходы неуклюжими черными пингвинчиками переваливаются по белому месиву, не успевшему опорочиться грязью дороги. Снежинки, оседая на ресницах стекают по щекам ложными дорожками слез. Без перчаток руки в одно мгновение покрываются сеточкой зеленовато-синих вен, умилительно розовея на костяшках пальцев и на подушечках.
Временами люди испуганно выворачиваются в резвом рывке, чтобы удержаться на кромке ляда, коварно затаившемся под снежным покровом; тут же улыбаются - усталой, чуть робкой улыбкой, или же - хмурятся, сквозь зубы нашептывая проклятия божествам погоды.
Вход в галерею - почти под строительными лесами, в глухом закуточке, притаившись за билетной кассой, пестрящей красным-синим-зеленым-новогодним...
Словно госпожа Время приостанавливает свой шаг, заглядывая в полумрак длинных коридоров.
Сумрачная парадная, переменчивые зеленые тона отблесков мраморных ступеней.
Четвертая, пятая... приводят к вытянувшемуся потертой, некогда алой, стрелой коридора, сквозь полураспахнутые, тяжелые, деревянные, ароматные створки дверей.
Краем глаза - облупившаяся позолота на дешевых ручках.
В самой галерее взгляд тут же уносится, спотыкаясь, на живом человеке - "скульптура". Обязательная, как белые перчатки английского таксиста - Смотрительница.
Еще от первых, преградой высящихся от будничного шума, дверях - захлестывают чувства музыка - неумелые, скованные, робкие звуки - Аве, Мария! Шуберта...
Глазами - в поисках - край черного инструмента в небольшом закутке, чернеет в конце глухого коридора, выевшего в пространств маленькую потаенную залу.
И вокруг - начало 20-го века. Ядовитый, но такой чарующий запах масляной краски, акрила, с тонкой примесью чего-то более древнего. Тяжелые пыльные портьеры - не шелохнутся - будто тоже писаны старой масляной краской, и словно бы в сеточке трещин.
Случайные посетители с любопытством - робко - заглядывают украдкою в эту малую залу; смешно вытягивая шею испуганными птицами упорхают к следующей картине.
...Чудно...
Это не большие "камерные" залы, это настоящие салонные вечера.
Прекрасный снежный день, когда пешеходы неуклюжими черными пингвинчиками переваливаются по белому месиву, не успевшему опорочиться грязью дороги. Снежинки, оседая на ресницах стекают по щекам ложными дорожками слез. Без перчаток руки в одно мгновение покрываются сеточкой зеленовато-синих вен, умилительно розовея на костяшках пальцев и на подушечках.
Временами люди испуганно выворачиваются в резвом рывке, чтобы удержаться на кромке ляда, коварно затаившемся под снежным покровом; тут же улыбаются - усталой, чуть робкой улыбкой, или же - хмурятся, сквозь зубы нашептывая проклятия божествам погоды.
Вход в галерею - почти под строительными лесами, в глухом закуточке, притаившись за билетной кассой, пестрящей красным-синим-зеленым-новогодним...
Словно госпожа Время приостанавливает свой шаг, заглядывая в полумрак длинных коридоров.
Сумрачная парадная, переменчивые зеленые тона отблесков мраморных ступеней.
Четвертая, пятая... приводят к вытянувшемуся потертой, некогда алой, стрелой коридора, сквозь полураспахнутые, тяжелые, деревянные, ароматные створки дверей.
Краем глаза - облупившаяся позолота на дешевых ручках.
В самой галерее взгляд тут же уносится, спотыкаясь, на живом человеке - "скульптура". Обязательная, как белые перчатки английского таксиста - Смотрительница.
Еще от первых, преградой высящихся от будничного шума, дверях - захлестывают чувства музыка - неумелые, скованные, робкие звуки - Аве, Мария! Шуберта...
Глазами - в поисках - край черного инструмента в небольшом закутке, чернеет в конце глухого коридора, выевшего в пространств маленькую потаенную залу.
И вокруг - начало 20-го века. Ядовитый, но такой чарующий запах масляной краски, акрила, с тонкой примесью чего-то более древнего. Тяжелые пыльные портьеры - не шелохнутся - будто тоже писаны старой масляной краской, и словно бы в сеточке трещин.
Случайные посетители с любопытством - робко - заглядывают украдкою в эту малую залу; смешно вытягивая шею испуганными птицами упорхают к следующей картине.
...Чудно...
Огромная благодарность художникам, не только пришедшим посмотреть-послушать музыку, но и поймать стихийный дух концерта на бумагу...
Да, на портретах я за роялем)
+ 2 картины
Да, на портретах я за роялем)
+ 2 картины
-
-
20.04.2011 в 14:07